ЖЕНЩИНЫ
Без движенья, как письмо без марки,
На вокзале я люблю торчать.
Женщины, огромные как барки,
Весело несут в корзинах кладь.
После этих хрупких ноготочков
У девиц, которых выпил джаз,
Радуешься женщинам в платочках,
Настоящим бабам без прикрас.
Едут в запропащую глубинку,
В позабытый чертом уголок,
Чтоб со свежим маслом в Ригу, к рынку,
Поезд их назавтра приволок.
Их слоновьи ноги так ступают,
Что, не выдержав могучих пят,
Камни в изумленьи замирают
И ступени жалобно скрипят.
Жаль, что нет великого Верхарна,
Жаль, до наших дней недотянул,
А не то бы снова благодарно
Он походки той услышал гул.
Как колышутся их бедра, груди
Необъятные, пьяня, как ром,
И невольно отступают люди,
Пропуская их в дверной проем.
Голосов их звук услышав трубный,
Брякнулся б поэт-романтик Тик.
Даже старец, страсти недоступный,
Встретив их, любовь бы вновь постиг.
После этих хрупких ноготочков
У девиц, которых выпил джаз,
Радуешься женщинам в платочках,
Настоящим бабам без прикрас.
(неизвестный
переводчик)
|
ЖЕНЩИНЫ
На вокзале, как письмо без марки,
Я застрял — глазею битый час:
Женщины, огромные, как барки,
Проплывают будто напоказ.
После хрупких, высосанных джазом
С лаковыми коготками дев
Я от радости теряю разум,
Настоящих женщин углядев.
Едут по своим углам медвежьим,
Где со скуки удавился б черт,
Чтоб уже наутро с маслом свежим
Их обратно в Ригу поезд пер.
Эти ноги толстые, слоновьи
Беспощадно топчут все подряд.
Камни крякают от их здоровья,
Лестницы беспомощно скрипят.
Жаль, Верхарн великий жил так мало,
Посидеть со мной прийти не смог.
Вот бы слух и глаз ему ласкала
Тяжкая походка этих ног!
Колыхаются большие бедра,
Опьяняя, как старинный ром:
Женщины, таща мешки в ведра,
В дверь, толкаясь, лезут вчетвером.
Трубным звукам голоса подобны,
Рухнет в обморок от них эстет.
Даже в стариках они способны
Пробудить былой любовный бред.
После хрупких, высосанных джазом
С лаковыми коготками дев
Я от радости теряю разум,
Настоящих женщин углядев.
(пер.
Владимира Невского)
|